ИСЛАМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СРОК
1999: Абу Мусаб аз-Заркави впервые встретился с Усамой бен Ладеном в Афганистане, а затем организовал конкурирующий тренировочный лагерь джихадистов.
2001: Джихадистская группа Заркави «Джамаат ат-Таухид валь-Джихад» (JTL) начала операции в Иордании.
2003 г. (март): произошло вторжение США в Ирак; Заркави вернулся в Ирак с JTL, чтобы противостоять США.
2004 г. (сентябрь): Заркави заявил о лояльности Усаме бен Ладену и переименовал свою группу в «Аль-Каиду в Ираке» (АКИ).
2006 г. (июнь): Заркави убит в результате авиаудара США; Абу Айюб аль-Масри стал новым лидером АКИ.
2006 г. (октябрь): аль-Масри переименовал АКИ в Исламское государство в Ираке (ISI) и назвал Абу Омара аль-Багдади лидером.
2010 (апрель): Абу Бакр аль-Багдади стал лидером ISI после того, как аль-Масри и Абу Омар аль-Багдади были убиты в ходе американо-иракской военной операции.
2013 г. (апрель): ISI объявила о поглощении «Джабхат ан-Нусра», базирующейся в Сирии джихадистской группировки, связанной с «Аль-Каидой»; ISI была переименована в Исламское государство Ирака и Шама/Сирии (ИГИЛ).
2013 г. (декабрь): ИГИЛ взяло под свой контроль Рамади и Эль-Фаллуджу.
2014 г. (февраль): «Аль-Каида» отказалась от связей с ИГИЛ.
2014 г. (июнь): Мосул захвачен ИГИЛ; аль-Багдади переименовал ИГИЛ в Исламское государство (ИГ) и объявил себя халифом.
2014 (июль): Первый номер интернет-журнала IS, Dabiq, появился.
2014 г. (август): США начали воздушную кампанию против целей ИГ в Ираке; ИГ начало проводить несколько получивших широкую огласку казней западных пленников, в том числе Джеймса Фоули.
2014 (сентябрь): под руководством США сформировалась международная коалиция по разгрому ИГ.
2014 г. (ноябрь): Исламистская военизированная группировка, действующая на египетском Синае, «Ансар Бейт аль-Макдис», заявила о своей верности ИГ и переименовала себя в Вилаят Синай, или провинцию Синай.
2015 (январь): Исламистские боевики в Ливии, назвавшие себя провинцией ИГ, Вилаят Тараблус, похитили двадцать одного египетского рабочего, которые в следующем месяце были обезглавлены в целях шока.
2015 г. (май): ИГ захватило Рамади, Ирак, и Пальмиру, Сирия, несмотря на то, что оно потеряло другие территории.
2015 г. (ноябрь): ИГ взяло на себя ответственность за нападения на шиитов в Бейруте, Ливан; неделю спустя члены ИГ совершили несколько нападений в Париже и его окрестностях, убив 130 человек и ранив сотни.
2016 г. (март): Члены ИГ совершили теракты в аэропорту Брюсселя и на станции метро. Боко Харам, нигерийская военизированная группировка, заявила о своей верности ИГ.
2016 (октябрь): Связанная с ИГИЛ провинция Синай сбила российский авиалайнер над Синайским полуостровом, в результате чего погибло более 200 человек.
2017 г. (октябрь): Битва ИГИЛ за Ракку в Сирии закончилась поражением.
2017 г. (ноябрь): боевики, связанные с ИГ, напали на мечеть в Бир-эль-Абеде, Египет, в результате чего погибли сотни человек.
2018 г. (май): семья, связанная с ИГ, совершила теракты смертников в Сурабае, Индонезия.
2019 г. (март): Произошло окончательное поражение ИГ в сирийском городе Багхуз, ознаменовавшее конец халифата.
2019 г. (апрель): боевики, связанные с ИГ, совершили скоординированные нападения на отели и католические церкви в Коломбо, Шри-Ланка.
2019 г. (октябрь): лидер ИГ Абу Бакр Багдади убит во время рейда сил США.
2022 г. (февраль): Абу Ибрагим аль-Хашими аль-Кураиши, наследник мантии лидера после Багдади, убит во время рейда американских войск.
УЧРЕДИТЕЛЬ / ИСТОРИЯ ГРУППЫ
Группировка, в настоящее время известная как «Исламское государство» (ИГ) [изображение справа], за свою короткую историю несколько раз меняла свое название. Он также претерпел кардинальные изменения в своей социальной структуре: начавшись как местное джихадистское ополчение, расширившись до трансграничного суннитского повстанческого движения, превратившись в салафитско-джихадистское квазигосударство с халифатом и действуя в настоящее время как фрагментированная глобальная джихадистская организация. . В последующем повествовании различные идентичности признаются для соответствующих периодов времени, как и их структурные преобразования. Важно отметить, что в западных источниках ИГ по-прежнему упоминается по-разному, а иногда и сбивает с толку: наиболее распространенными альтернативными терминами являются «Исламское государство Ирака» и «Аль-Шам» (=Сирия) или ИГИЛ и «Исламское государство Ирака» и Левант или ИГИЛ; различие здесь связано с лучшим переводом арабской транслитерации «аш-Шам», региона, когда-то известного как Великая Сирия, причем некоторые предпочитают английское «Левант». В арабском мире, ад-Даула аль-Исламийя фил-Ирак и аль-Шам или Даеш стал популярным, отчасти потому, что аббревиатура допускает сатирическую и неуважительную игру с другими арабскими словами. Некоторые ставят под сомнение целесообразность использования таких ссылок, как ИГИЛ, ИГИЛ или даже «Исламское государство» (ИГ), поскольку в контексте продолжающейся пропагандистской войны они могут непреднамеренно поддержать заявление движения о том, что оно обладает законной исламской политической властью.
На пике своего могущества ИГ представляло собой глобальное исламистское формирование нового поколения, которое сочетало салафитско-джихадистскую идеологию, изощренные связи с общественностью, партизанскую войну и стремление к государственному строительству. Она стала доминирующей силой, когда хаос двух несостоятельных ближневосточных государств, Ирака и Сирии, позволил изолированной джихадистской милиции заново изобрести себя и сыграть на политическом, экономическом и социальном разочаровании в регионе и за его пределами. Кратковременный успех ИГ поднял важные вопросы о политической сплоченности национальных государств на Ближнем Востоке, внешней политике Запада в регионе и мусульманском мире в целом, нестабильности глобальной мусульманской идентичности и способности джихадистских группировок извлечь выгоду из неудач, реальных и предполагаемых, современности.
ИГ имеет как идеологическую генеалогию, так и организационную историю, и их взаимосвязь важна для понимания того, как группа сыграла в представлениях современных мусульман об отношениях между религией и государством. Идеологические корни ИГ восходят к исламизму (иногда называемому политическим исламом), и исламисты утверждают, что ислам, а не светские национальные государства, содержит ответы на вопросы развития и политической идентичности в мусульманском мире. Для своих первоначальных сторонников, Хасана аль-Банны из Египта и Мавланы Маудуди из Индии (а позже и Пакистана), исламизм представлял собой подлинный контрнарратив западной современности, которая в первой половине двадцатого века привлекла столько мусульман, сколько наиболее жизнеспособные средства занять место в формирующейся международной системе национальных государств. Семена исламизма были посеяны не случайно в то самое время, когда страны с мусульманским большинством столкнулись с вызовом колониализма и решали собственное политическое будущее. И исторический институт халифата оказался важной темой для мусульманского политического мышления и политики идентичности.
Основанный в 632 г. н.э. после смерти пророка Мухаммеда, халифат был официально упразднен в 1924 г. после того, как лидер новообразованного национального государства Турции, оставшегося остатком Османской империи, сбросил свой исламский культурный багаж и создал евро-государство. центрическое (т.е. светское) будущее. В самом прямом смысле конец халифата сигнализировал о подъеме политической современности на Ближнем Востоке, и исламизм возник как ориентированный на ислам ответ, попытка модернизации по пути, который поддерживал совершенно иную идентичность мусульман, даже когда этот путь имитировал многие из тех же структурных и институциональных конфигураций, что и западные национальные государства. Большинство национальных государств с мусульманским большинством отвергли явное стремление турецкого лидера Мустафы Кемаля Ататюрка к секуляризации (в форме французского laïcité), но они приняли политические системы со светской основой, включая правовые структуры.
Вместо того, чтобы исчезнуть с исторической сцены, исламистские движения, такие как Общество братьев-мусульман в Египте, основанное Хасаном аль-Банной в 1928 году, стали голосом политической оппозиции, которую иногда подавляли довольно жестоко. Авторитарный характер многих государств Ближнего Востока мешал исламистам открыто отстаивать свою версию исламского государства, а периодические вспышки политического насилия со стороны
Исламисты дали авторитарным режимам повод для еще более жесткого подавления этих движений. Со временем исламисты разделились во мнениях относительно наиболее эффективных средств установления своего идеального исламистского порядка в рамках автократических национальных государств, которые не давали возможности участвовать в открытых политических дебатах: некоторые, следуя примеру идеолога «Братьев-мусульман» Сайида Кутба, в его радикальный праймер Основные этапы, [Изображение справа] обратились к воинственности как к единственному способу уничтожить то, что для них стало правителями-отступниками, если не безбожными обществами; однако большинство из них выступало за умеренный путь проповеди, обучения и благотворительности.
Все это может показаться далеким от ИГ, но воинственные тенденции среди исламистов в странах с мусульманским большинством резко изменились после афгано-советской войны (1979-1989 гг.), породив глобальный джихадизм Аль-Каиды. , который был предшественником IS. Активные мусульмане, некоторые исламисты, некоторые нет, стекались на поля сражений в Афганистане, намереваясь вести джихад против советских захватчиков; и в их усилиях их тайно в то время поддерживали разведывательные службы США, Саудовской Аравии и Пакистана. После поражения Советов некоторые из так называемых «арабских афганцев» остались в Афганистане, а некоторые поддержали призыв Усамы бен Ладена продолжать джихад, но сделать его глобальным. «Аль-Каида» частично состояла из воинствующих исламистов из таких мест, как Египет, Саудовская Аравия, Пакистан, Тунис и Иордания, которые продвигали исламистскую повестку дня в своих странах и не смогли добиться прогресса в борьбе с правительствами, недружественными к их политическим целям. Райт 2006:114-64). Например, второй человек в команде «Аль-Каиды» Айман аль-Завахири был заключен в тюрьму в Египте за участие в организации «Джихад», которая убила президента Анвара Садата в 1981 году. Но что отличало глобальный джихадизм «Аль-Каиды» от Исламизм, скажем, Хамаса в Палестине или джихада в Египте заключался в том, что они отождествляли Запад, в частности Соединенные Штаты, с самой важной угрозой и фокусом джихада. В то время как воинствующие исламисты обратили свое внимание на «ближнего врага» секуляризованной арабо-мусульманской элиты (рассматриваемой как отступники), глобальные джихадисты видели в «дальнем враге» Запада окончательный вызов победе ислама. Более того, в то время как умеренные исламисты со временем примирились с современной государственной системой, даже согласившись создавать политические партии и участвовать в выборах, глобальные джихадисты стали рассматривать такое взаимодействие как приверженность западным обычаям и предательство дела ислама.
Таким образом, основным фактором возникновения глобального джихадизма была неспособность исламизма приспособиться к «инструментальной политике» национальных государств на Ближнем Востоке (Devji 2005:2). Исламизм стал глобальным, потому что он обнаружил, что путь к власти заблокирован авторитарными государствами, недружественными его политическим целям, а глобальный джихадизм мог укорениться только за пределами эффективного суверенитета любого государства. Таким образом, именно хаос разоренного войной Афганистана позволил бен Ладену организовать «Аль-Каиду», основать тренировочные лагеря джихадистов и продолжить войну против тех, кого он называл «глобальными крестоносцами». И именно хаос в Ираке послужил фоном для организационной истории ИГ.
Человеком, который извлек выгоду из этого хаоса и усугубил его, был Абу Мусаб аз-Заркави, [изображение справа] иорданский джихадист с историей жестоких террористических актов. Отбыв тюремный срок в Иордании, он отправился в Афганистан в 1999 году, где встретился с Усамой бен Ладеном и с помощью бен Ладена основал поблизости конкурирующий тренировочный лагерь джихадистов. Разделяя многие взгляды и цели «Аль-Каиды», Заркави оставался независимым. Он основал Джамаат аль-Таухид валь-Джихад (JTL), которая установила рекорд терроризма как на Ближнем Востоке, так и в Европе, и все это привлекло внимание спецслужб США. Он перенес свою оперативную базу в Ирак после вторжения США в 2003 году, чтобы противостоять западным силам. К 2004 году Заркави присягнул на верность бен Ладену, и JTL была переименована в «Аль-Каиду в Ираке» (АКИ). Между 2004 годом и преднамеренным убийством в результате авиаудара США в 2006 году Заркави вел межконфессиональную войну, предположительно с одобрения бен Ладена, против иракских шиитов, пытаясь разделить страну и загнать суннитское население в лагерь АКИ. Методы Заркави были настолько кровавыми, что Завахири упрекнул его в необходимости избегать отчуждения мусульман от дела джихадистов (Cockburn 2015:52; Weiss and Hassan 2015:20-39).
После смерти Заркави командование АКИ перешло к Абу Айюбу аль-Масри, который несколько месяцев спустя переименовал организацию «Исламское государство Ирака» (ИГИ) и назвал Абу Омара аль-Багдади лидером. Начиная с 2007 года ISI столкнулась с растущим давлением со стороны «Пробуждения суннитов» — совместных усилий суннитских племен и вооруженных сил США по устранению джихадистской угрозы. К 2010 году ISI стала свидетелем резкого снижения своей способности сражаться с врагом, будь то шииты или силы коалиции, и убийство Масри и аль-Багдади, казалось, подтверждало эту ситуацию. Новый лидер ISI Абу Бакр аль-Багдади унаследовал сильно ослабленную организацию, но вывод американских войск из Ирака в 2011 году дал возможность активизировать террористические действия. Дополнительный импульс ISI получила гражданская война, разразившаяся в соседней Сирии в конце 2011 года из-за восстаний арабской весны. Давно угнетаемое сирийское суннитское большинство восстало против президента Башара Асада, которого поддержало алавитское меньшинство (шиитская секта). Большая часть первоначальной суннитской оппозиции в Сирии отражала светские взгляды, но ее быстро опередили и финансировали исламистские и джихадистские группы. Таким образом, то, что началось как широкомасштабный протест против режима с требованием политических и экономических прав для суннитов, превратилось в религиозную межконфессиональную битву, в которой участвовали региональные державы, такие как Турция, Саудовская Аравия и Иран, — все они были полны решимости продвигать свои собственные политические права. повестки дня.
Тем временем в Ираке новоизбранный президент Нури Камаль аль-Малики осуществил ряд мер, которые укрепили шиитское большинство, часто за счет суннитского меньшинства, правившего страной при баасистском режиме Саддама Хусейна. Иракские сунниты уже пережили резкое падение политической и экономической мощи из-за политики дебаасификации, введенной во время американской оккупации, включая расформирование иракской армии. Их чувство бесправия усилилось, когда шиитское правительство в Багдаде укрепило свои связи с Ираном, заручилось поддержкой шиитских ополченцев и нацелилось на суннитов/баасистов, обвиняемых в попытке восстановить власть. Протест суннитов в Сирии стал объединяющим лозунгом для суннитов в Ираке, и ISI должна была извлечь выгоду из ситуации. Кажущийся идеальным шторм осажденных суннитов и корыстных шиитских правителей в Сирии и Ираке предоставил ISI возможность раздуть пламя сектантства и внедриться в изменчивую смесь политики идентичности.
Инструментом интервенции ISI в Сирии была связанная с АКИ группировка «Джабхат ан-Нусра» (ДН), которая к началу 2013 года зарекомендовала себя среди множества боевиков оппозиции. Утверждая, что она послала ДН, чтобы закрепиться для ISI в Сирии, Багдади заявил, что две группировки объединились в Исламское государство Ирака и Шам/Сирия (ИГИЛ). Лидер JN Абу Мухаммад аль-Джавлани отверг слияние, и последовала ссора между ИГИЛ и «Аль-Каидой», когда Завахири попытался ограничить поле операций Багдади Ираком. Распри между джихадистскими группировками в Сирии были обычным явлением, но раскол между ИГИЛ и «Аль-Каидой» грозил расколом основной группы, которая стала определять глобальный джихадизм. К началу 2014 года «Аль-Каида» и ИГИЛ отказались друг от друга, а в июне того же года ИГИЛ предприняло смелую военную операцию в Ираке, которая включала взятие Мосула, второго по величине города страны, и весьма драматизированное «разрушение границ». Кампания, устранившая барьер между Сирией и Ираком.
Когда граница находилась под его контролем, ИГИЛ заявило, что эра Соглашения Сайкса-Пико, секретного договора о разделе Ближнего Востока на сферы колониального влияния, заключенного в 1916 году между Францией и Великобританией, подошла к концу, а также западная идеология, разделившая мусульман в регионе: национализм. ИГИЛ использовало эту возможность, чтобы объявить о создании Исламского государства (ИГ) и возвращении халифата, при этом Багдади был назван «командующим правоверных», [изображение справа] человеком, которому все мусульмане во всем мире обязаны верностью и послушание. Символически демонстрируя свой новый титул, Багдади, одетый в традиционную одежду, произнес пятничную проповедь 4 июля в Великой мечети Мосула и возглавил молитву прихожан. Его проповедь ясно показала, что мир с (воссозданием) халифата разделился на две противоборствующие силы: «лагерь ислама и веры и лагерь куфра (неверия) и лицемерия». Мусульмане всего мира теперь были религиозно обязаны эмигрировать в государство, где правили ислам и вера (Dabiq 1:10). Важно отметить, что халифат был частью теоретического кругозора бен Ладена. В интервью через месяц после 9 сентября он заявил:
Итак, я говорю, что в целом наша забота состоит в том, чтобы наша умма объединилась либо под Словом Книги Бога, либо под Его Пророком, и чтобы этот народ установил праведный халифат нашей уммы… чтобы праведный халиф вернулся с позволения Бога (Бин Ладен 2005:121).
Но бен Ладен [изображение справа] и его преемник Завахири сохраняли свое воинственное внимание к «дальнему врагу», никогда не формулируя точных параметров, которые позволили бы халифату возродиться. Позже ИГ утверждало, что оно выполняло самое сокровенное желание бен Ладена, тем самым возвращая бен Ладена к его предкам-джихадистам и изолируя Завахири как неэффективного самозванца. Действительно, быстрые темпы первоначальных территориальных завоеваний ИГ в Ираке и Сирии, казалось, подтверждали, по крайней мере, для истинно верующих, что время для халифата пришло и было санкционировано Богом. Добровольцы начали прибывать со всего мира, к большому огорчению западных стран, которые стали свидетелями того, как некоторые их сограждане-мусульмане отказались от своей, казалось бы, комфортной жизни, чтобы присоединиться к джихадистской организации, приверженной разжиганию глобального конфликта (Taub 2015). И ИГ быстро обнародовало фотографии недавно прибывших с Запада, сжигающих свои паспорта и выкрикивающих джихадистские лозунги. На самом деле, провокация оказалась существенной чертой связей с общественностью ИГ, и пропаганда этого деяния стала слишком распространенным стилем: нападали на ближневосточные христианские общины, мужчин убивали, а женщин продавали в рабство; Западный журналист взят в заложники, а затем казнен; иорданский летчик сгорел заживо в клетке; Египетские христиане-копты взяты в заложники и массово обезглавлены. ИГ обнародовало изображения этих деяний через социальные сети и перепечатало их в выпусках DabiqГлянцевый англоязычный онлайн-журнал, который он начал публиковать в июле 2014.
В сентябре 2014 года Глобальная коалиция против ИГИЛ, также называемая Глобальной коалицией по разгрому ИГИЛ, была сформирована для борьбы с опорными пунктами ИГ, противодействия его пропаганде и предотвращения потоков боевиков и финансирования; за прошедшие годы он вырос и теперь включает около восьмидесяти шести стран мира. В ответ ИГ усилило свои насмешки и кровопролитие, а также сформулировало стратегию «остаться и расшириться», которая предполагала усиление своего контроля над землями, уже находящимися под его контролем, и привлечение новых территорий в свою орбиту влияния. В пятом номере журнала Dabiqпод названием «Оставшиеся и расширяющиеся» ИГ объявило о включении в состав халифата нескольких вилайятов (провинций): Аравийского полуострова, Йемена, Синайского полуострова, Ливии и Алжира (Dabiq 5:3). Его заявленная цель состояла в том, чтобы «охватить родину и жилые комнаты простых людей, живущих за тысячи миль в западных городах и пригородах», и она представляла себя «глобальным игроком» (Dabiq 5:36). И как только силы коалиции начали наступление на территорию ИГ, ИГ призвало своих сторонников проводить атаки на Западе: «Если вы можете убить неверующего американца или европейца (особенно злобного и грязного француза), или австралийца, или канадца, или любого другого неверующего из числа неверных, ведущего войну против Исламского государства, то положитесь на Аллаха и убейте его любым способом и способом, каким бы он ни был» (Dabiq 5:37). После того, как организованные атаки и атаки одиночек стали происходить на регулярной основе, Совет Безопасности ООН объявил ИГ «глобальной и беспрецедентной угрозой международному миру и безопасности» (Совет Безопасности ООН, 2015).
На пике своего развития, в конце 2014 года, ИГ контролировало более 100,000 12,000,000 квадратных миль и население около 2015 XNUMX XNUMX человек (Джонс и др., XNUMX).. Однако к началу 2015 года силы коалиции начали вытеснять боевиков ИГ из районов Сирии и Ирака, а линии фронта против ИГ расширились (и стали более сложными с политической точки зрения) после того, как защищать свой осажденный режим, вести переговоры о российской военной помощи и наземной поддержке. Потребовалось более четырех лет интенсивных боев, чтобы сломить контроль ИГ над регионом. Городские бои в иракских городах Рамади, Фаллуджа, Мосул и Рамади оказались особенно разрушительными для гражданского населения и основных объектов инфраструктуры. В марте 2019 года в сирийском городе Багхуз произошла последняя битва, положившая конец медленно уменьшающемуся территориальному халифату. В течение этих последних лет боевых действий террористические атаки, возглавляемые либо непосредственно боевиками ИГ, либо их доверенными лицами, продолжались, часто с драматическим эффектом. Франция, член коалиции против ИГ, несколько раз подвергалась нападениям: около 130 человек были убиты и сотни ранены в Париже и его окрестностях в 2015 году, а Ницца подверглась взрыву заминированного грузовика в День взятия Бастилии в 2016 году, в результате чего сотни человек погибли и были ранены. В марте 2016 года террористы-смертники атаковали аэропорт и станцию метро Брюсселя, в результате чего 300 человек погибли и около 224 получили ранения. Российский авиалайнер с 2015 пассажирами на борту был сбит над Синайским полуостровом в октябре XNUMX года в ответ на российско-сирийские воздушные операции против сил ИГ. Теракты в других местах по всему миру (Испания, Филиппины, Индонезия и Афганистан) говорят об идеологических и тактических возможностях ИГ, даже когда его «халифат» находился в осаде.
Несмотря на поражение в битве при Багузе в марте 2019 года, небольшая, но эффективная группа повстанцев ИГ продолжает действовать на севере Сирии, живя благодаря хаотическим последствиям войны, ограничениям власти режима Асада, иностранному вмешательству и решимости джихадистов сохранить некое подобие территориального халифата. Группа предприняла небольшие атаки и предотвратила попытки вытеснить его. Однако руководство ИГ подвергалось постоянным атакам. Абу Бакр аль-Багдади, общепризнанный халиф, был убит в ходе рейда, проведенного американскими войсками в октябре 2019 года; его замену Абу Ибрагиму аль-Хашими аль-Кураши постигла та же участь в феврале 2022 года; а турецкие силы утверждают, что в мае 2023 года убили последнего лидера ИГ Абу Хусейна аль-Курайши. В то время как мощь ИГ резко уменьшилась в его сердце, его различные провинции по-прежнему представляют реальную угрозу. Согласно Глобальному индексу терроризма, ИГ и его филиалы «остались самой смертоносной террористической группировкой в мире в 2022 году восьмой год подряд, совершив теракты в 21 стране» (Институт экономики и мира, 2023).
Доктрины / УБЕЖДЕНИЕ
ИГ изображало себя истинным пережитком ислама в современном мире и определяло свои убеждения в основном в связи с тем, что оно отвергает среди доминирующих течений в мусульманских обществах, что оно считает неверием (куфр). Подобно исламизму, ИГ представило само свое существование как возвращение или восстановление того, что было утрачено современными мусульманами из-за влияния секуляризма и неисламского руководства. И подобно воинствующему исламизму, он поддерживал ряд тысячелетних идей и практик, которые превращают мусульманские общества, если не весь мир, в поле битвы между силами света и силами тьмы. Это поле битвы приобрело территориальную специфику после того, как ИГИЛ создало Исламское государство (= халифат) и призвало к традиционному разделению между обителью ислама и обителью неверия (дар аль-ислам, дар аль-куфр).
Обосновав свою временную столицу в Ракке, ИГ начало программу обучения религиозных деятелей (имамов и проповедников) своей «методологии истины». Те, кого выбрали для участия, ранее занимали эти должности в этом районе, но для продолжения им требовалась санкция ИГ. Книга, выбранная для месячного учебного семинара, была написана шейхом Али аль-Худаиром, влиятельным саудовским ученым-ваххабитом, известным своей поддержкой в прошлом деятельности джихадистов. Его привлекательность опиралась на его прочную основу в учении основателя ваххабизма Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба и его готовность противостоять злу века и произносить такфир (объявление кого-либо кафиром, неверующим; отлучение от церкви) против грешников. людей, даже если они не осознают своей греховности (Отчет Исламского Государства 1:3). Многие из религиоведов, связанных с ИГ, отвечающих за просвещение мусульманских масс и вынесение религиозных суждений, являются саудовцами, твердо приверженными ваххабитской доктрине королевства, хотя и не членами королевской семьи. В своих публикациях ИГ позиционирует себя как салафитов-ваххабитов, с сильным отвращением к «отклоняющимся» нововведениям, которые появились в исламской традиции уже после жизни благочестивых предков (ас-салаф ас-салих), отклоняющихся от идеалов, идентифицируемых как шииты, ашариты , мутазилиты, суфии, мурджии и хариджиты.
ИГ охватывает общий вероучительный акцент салафизма на единстве Бога (таухид) и отказ от любых верований или практик, которые умаляют божественное единство. Он также, как и салафизм, уделяет большое внимание деталям текстовой аргументации, узаконивая каждое решение со ссылкой на Коран и Сунну и представляя его толкование как единственно достоверное. Действительно, вероучение и моральная уверенность пронизывают все, что делает ИГ, и служат сильным аргументом в пользу тех современных мусульман, которые ищут ясности в мире полуправды и лжи. ИГ взяло на себя обязательство основать «халифат на основе пророческой методологии» — фраза, часто используемая в его литературе, чтобы обозначить возвращение к подлинному исламу и заявить «претензии как на религиозную, так и на политическую власть над всеми мусульманами» (Olidort 2016:viii). Таким образом, мусульманская идентичность, предлагаемая ИГ, не имеет себе равных: она безупречна в своей приверженности правильной вере и практике и вызывает чувство истины и праведности, что позволяет легко судить о других мусульманах (Haykel 2009: 33-38). Нигде эта забота об исламской правовой и моральной порядочности не была так очевидна, как в том, как ИГ оправдывало применение насилия, особенно когда жертвами были братья-мусульмане. В соответствии со своей ориентацией движения, ИГ формировало свою идеологическую позицию в динамичной среде крайне жестокого конфликта, в который оно вносило свой вклад. По сути дела, оно совершало жестокие акты насилия, террора, в то же время отстаивая добродетель и необходимость этих актов. Основной аудиторией этого аргумента был мусульманский мир, мир, который, казалось, в значительной степени согласился с тем, что ИГ сделало опасный поворот и угрожает как жизням мусульман, так и имиджу ислама. Фактически, ИГ спровоцировало дебаты «ислам против ислама» в глобальном масштабе, и условия дебатов включали исторические ссылки на продолжающийся мусульманский дискурс о природе современной политики и пределах законного восстания.
Мусульманские критики ИГ, в том числе исламисты, часто прибегали к обвинению группы в том, что она ведет себя как хариджиты, печально известное сектантское движение седьмого века, известное своей сверхнабожностью и насилием в отношении собратьев-мусульман. Согласно традиционным исламским источникам, харджи обвиняли своих собратьев-мусульман в отступничестве, чтобы оправдать их убийство (такфир), сеяли социальные и политические разногласия и подрывали легитимность двух из четырех праведных халифов в суннитском исламе. Действительно, мейнстримная суннитская ортодоксия возникла, по крайней мере частично, путем самоопределения против действий и образа хариджитов (иногда переводимых как хариджиты или хариджиты). В середине двадцатого века название этой секты использовалось мусульманскими религиозными и политическими властями для предания анафеме исламистов, как умеренных, так и воинствующих, и для влияния на общественное мнение об исламизме, экстремизме и святости государства; в Египте члены Общества братьев-мусульман, такие как Хасан аль-Банна и Сайид Кутб, в средствах массовой информации обычно связывались с хариджами (Kenney 2006). Со своей стороны, ИГ расценило обвинения в том, что они хариджи, как пропаганду, направленную на ослабление мусульманского сообщества, позволяя продолжать антиисламское поведение коррумпированных мусульман, особенно политических лидеров. В результате оно, не колеблясь, из страха быть названным хариджами, вынесло приговор тем, кого оно считало отступниками-мусульманами, и пролило их кровь. Таким образом, даже когда ИГ отвергло ярлык «хариджиты», оно вело себя так же, как и сделало секту печально известной. Когда ИГ впервые обвинили в том, что он хариджит, ИГ отреагировало двумя способами: во-первых, представитель ИГ Абу Мухаммад аль-Аднани принял участие в официальном обмене проклятиями (что в исламской традиции называется мубахала), в котором просили Божьего наказания, если ИГИЛ на самом деле Хариджи. Это было частью более масштабных дебатов с другими джихадистскими группировками, в ходе которых один из лидеров заявил, что ИГ было «более экстремистским, чем первоначальные» хариджисты (Dabiq 2:20). Во-вторых, в ситуации, которая выглядела сфабрикованной, ИГ обнаружило ячейку хариджитов, действовавшую на его территории и угрожавшую атаковать халифат. Впоследствии ячейка была «распущена и наказана» в соответствии с исламскими законами, из-за чего создавалось впечатление, что ИГ признало незаконное насилие. Харджи (Dabiq 6: 31).
Защищая насилие и даже прославляя его, ИГ заняло общую для всех мусульман-реформистов интерпретационную позицию, согласно которой современные вызовы формулируются с точки зрения тех, с которыми столкнулся пророк Мухаммед. Но в центре внимания ИГ были более широкие исторические условия, в которых Мухаммад должен был представить послание ислама (называемое джахилийей или невежеством), и то, как он справлялся с трудностями. Исламская традиция определяет джахилию как время до появления ислама, до того, как Мухаммед принес истину и знание; это греховный период, когда арабы вернулись к разврату и многобожию. Проще говоря, джахилийа представляет собой инверсию ислама. Следуя линии мысли, разработанной Кутбом в его радикальном учебнике для начинающих Основные этапыИГИЛ изображало современный мир, особенно мусульманские общества, утопающим в море джахилийи, а затем повсеместно принятое исламистскими боевиками. В результате воцаряются греховность и испорченность; Мусульмане сбились с пути и нуждаются в руководстве; и многие мусульмане забыли или отказались от ислама, впадая в повторяющееся состояние джахилии. Единственный ответ, согласно этому аргументу, состоит в том, чтобы истинно верующие действовали так же, как Мухаммад и его ранние последователи, чтобы противостоять языческим силам джахилии и уничтожать их, ведя джихад от имени веры. В одном из многих учебников, выпущенных ИГ, для драматического эффекта рассказывается знаменитая битва при Бадре (624 г. н.э.) между армией верующих Мухаммеда и многобожниками Мекки. Читателям предлагается извлечь важные жизненные уроки из опыта исламской армии в битве: что Бог на стороне верующих, что требуется «террор (ирхаб) неверующих и запугивание их», что «убийство семей является требованием, когда необходимо и является способом восстановления благополучия [общества]» (Olidort 2016:21).
ИГ хотело, чтобы конфронтация Мухаммеда с джахилийей оживилась для мусульман, вдохновила их и заставила принять судьбоносное решение. И этим решением был собственный халифат ИГ, вырезанное исключение в современном мире, где мусульмане могут жить по законам ислама, где они, наконец, могут вести истинную мусульманскую жизнь. Конечно, ИГ сделало больше, чем просто пригласило; он утверждал, что долг каждого мусульманина (фард айн) эмигрировать (хиджра) из джахилии в Исламское государство, подчиниться власти халифа и вести джихад.
В пропаганде ИГ образование Исламского государства и провозглашение халифата породили новое доктринальное обязательство; эти события привели к «исчезновению серой зоны», точно так же, как пришествие Мухаммеда создало четкий выбор между джахилийей и исламом (Dabiq 7:54-66). Теперь каждый должен был принять решение и жить или умереть с последствиями. Бездействие не рассматривалось, поскольку означало встать на сторону неверующих и впасть в отступничество. Если бы для тех истинно верующих, живущих среди неверных на Западе, в стране крестоносцев, миграция была невозможна, они могли бы избежать «смерти джахилии», принеся клятву верности (байа) халифу и сражаясь против смерть где бы они ни были(Dabiq 9:54). Здесь снова IS руководил
Мусульмане должны следовать по стопам Пророка Мухаммеда, который также эмигрировал, чтобы обеспечить выживание и успех ислама. К большому ужасу многих мусульман, ИГ также использовало пример Мухаммеда, чтобы оправдать ужасные акты насилия, такие как принесение в жертву иорданского пилота, сбитого во время бомбардировки территории ИГ, или обезглавливание пленных (Dabiq 7:5-8). [Изображение справа] «Пророческая методология», по-видимому, позволяла ИГ терроризировать и убивать по своему желанию.
Для ИГ люди, совершившие хиджру и принявшие участие в джихаде, участвовали в более крупном предначертанном Богом плане для человечества, который разворачивался в регионе: грядущей великой битве (аль-малахим аль-кубра), которая предшествует последнему часу и разжигает его. Сирия была связана с рядом пророчеств о последнем времени в исламской традиции, и ИГ использовало их, чтобы продемонстрировать историческую важность событий, материализующихся в халифате, и вдохновить мусульман на 
участвовать. Название журнала IS, Dabiq, [Изображение справа], например, относится к месту в Сирии, засвидетельствованному в хадисах, где произойдет последняя битва между мусульманами и римлянами (подразумевается христианскими крестоносцами), которая приведет к великой победе мусульман. затем следуют знамения часа: явление антихриста (Даджаля), сошествие Иисуса, Гог и Магог. Провокационная ссылка на это пророчество, якобы сделанное Абу Мусабом аз-Заркави, появлялась на странице содержания каждого номера журнала: «Искра зажглась здесь, в Ираке, и ее жар будет продолжать усиливаться, с позволения Аллаха, пока не сожжет армии крестоносцев в Дабике».
ИГ играло на подобных пророчествах, чтобы привлечь внимание к своему уникальному периоду в истории и значимости боевых действий как в Исламском государстве, так и за его пределами. Эти боевые действия в конечном итоге объединили как региональные, так и международные силы и, казалось, подтвердили заявления ИГ о грядущей битве исторического, если не космического значения. Каждое незначительное сражение, каждая вдохновляющая речь, каждая вновь провозглашенная провинция, каждое террористическое нападение, каждый военный ответ Запада и каждое прибытие нового мусульманина в Исламское государство становились еще одним признаком того, что пророчества сбываются и приближается окончательный пожар, который закончится с гибелью ислама. глобальная победа. Даже кажущееся нарушение исламской этики давало повод пропагандировать уникальный исторический период, в котором якобы сейчас живут люди. Когда ИГ столкнулось с езидами, древним месопотамским народом с синкретическим набором религиозных верований и ритуалов, в иракской провинции Ниневия, оно отнеслось к ним как к политеистам (мушрикам), а не к монотеистам, и, следуя правовым нормам ислама, сочло целесообразным поработить их женщины. Обсуждая это решение, ИГ обратило внимание на тот факт, что «рабство упоминалось как одно из знамений Часа, а также как одна из причин» грядущей великой битвы (Dabiq 4: 15). Этот инцидент был вновь рассмотрен в более позднем выпуске Dabiq писательница Умм Сумайя аль-Мухаджира, которая защищала решение порабощать женщин и использовала его, чтобы насмехаться над врагами ИГ:
Я пишу это, пока письма капают от гордости. Да, о религии куфра в целом, мы действительно совершили набеги и захватили кафирских женщин, и гнали их, как овец, острием меча… Или вы и ваши сторонники думали, что мы шутили в тот день, когда мы объявили Халифат на пророческое методология? Клянусь моим Господом, это, безусловно, Халифат со всем, что в нем содержится: честь и гордость для мусульманина и унижение и унижение для кафира (Dabiq 9: 46).
Писатель заканчивает статью провокационным и оскорбительным отступлением, утверждая, что, если бы Мишель Обама попала в рабство, она не получила бы большой прибыли.
Мусульмане, присоединившиеся к ИГ, стали, намеренно или нет, частью его мифического повествования о грядущем апокалипсисе, но они также вошли в социальный мир, в котором людям было предложено вести настоящую жизнь с семьями, домами и работой. Как указывает Уильям Маккантс, ИГ размыло границы между эсхатологическими ожиданиями прихода долгожданного мессии (махди) и практическими обязанностями по управлению халифатом: «Мессия уступил место управлению. Это был умный способ продлить апокалиптические ожидания последователей Исламского государства, сосредоточив их на неотложной задаче государственного строительства» (McCants 2015: 147). Конечно, многих, кто был втянут в разговоры об апокалипсисе, в конце концов настигла смерть, но жизнь в халифате тоже казалась нормальной, что доказывало, что это действительно было «государство».
Через свои СМИ ИГ призвало мусульман всего мира эмигрировать в только что созданное «Исламское государство» и внести свой вклад в единственное место, где мусульмане могут пользоваться плодами истинного исламского общества, где исламские законы соблюдаются, а мусульманское братство является естественным. . Люди с профессиональным опытом были специально выбраны, потому что они привнесли столь необходимые навыки для растущего сообщества. Блага жизни в границах Исламского государства преподносились как материальные и духовные: новоприбывшим семьям обещали дома (иногда конфискованные), мужчинам обещали жен (иногда порабощенных), а также создавали социальные службы для обеспечения нуждающихся. . Сообщалось, что ИГ оплатило свадьбы и медовый месяц некоторых своих боевиков. Действительно, ИГ пошло на многое, чтобы показать, что оно создало дееспособное общество с исламской полицией, сбором и распределением милостыни (закят), заботой о сиротах и офисом по защите прав потребителей с номером телефона для подачи жалоб (Отчет Исламского Государства 1:4-6). И были планы, так и не реализованные, чеканить монеты для использования внутри уммы (сообщества) в попытке создать «финансовую систему», отличную от той, что существует в мире, где доминирует Запад.Dabiq 5:18-19). В статье под названием «Окно в Исламское государство» изображения людей, занимающихся ремонтом мостов и электросетей, уборкой улиц, уходом за пожилыми людьми, лечением детей от рака, свидетельствуют об усилиях ИГ по удовлетворению основных потребностей мусульман (Dabiq 4:27-29). В другой статье, озаглавленной «Здравоохранение в Халифате», утверждалось, что ИГ «расширяет и совершенствует нынешнее медицинское обслуживание» и открыло учебные колледжи для медицинских работников в Ракке и Мосуле (Dabiq 9: 25).
Такие повседневные образы, однако, резко контрастируют с другими рекламными отсылками: к последней битве и последнему времени, а также к фотографиям ужасных обезглавливаний, массовых казней, забивания камнями прелюбодеев и мученичества. Но именно это смешение приземленного и убийственного, мирских и тысячелетних ожиданий наполняло пропаганду ИГ в бурные дни его халифского возрождения. Жизнь джихадистов в Исламском государстве, кажется, должна была быть прожита на острие ножа истории и апокалипсиса.
Ритуалы / ПРАКТИКА
ИГ защищало традиционные ритуалы, связанные с суннитской ортопрактикой, и навязывало их на территории, находящейся под его контролем. Он также дополнял их ритуальными действиями, связанными с образованием государства и возвращением халифата. Не будет преувеличением сказать, что ИГ, как и многие джихадистские группировки, превратило джихад в шестой столп ислама. Группа восхваляла важность джихада (для очищения души, победы над врагом, восстановления халифата и мести за историю западной агрессии) при каждой возможности и осыпала оскорблениями тех мусульман, которые изображали ислам как религию мира и, таким образом, сдался западному давлению. Так же, как молитва и пост во время Рамадана, джихад был обязательным для мусульман, согласно ИГ, как и совершение хиджры, переселения из обители неверия в обитель ислама, Исламское государство. Другим «ритуалом», который приобрел обязательный характер с учреждением халифата, была присяга на верность (байа), данная халифу, часто в публичной обстановке, чтобы продемонстрировать подчинение лица или группы власти халифа. Постановочные фотосессии принесения присяги аль-Багдади, халифу ИГ, появились в различных выпусках газеты. Dabiq, а боевые движения в других странах принесли свои присяги либо через делегатов, либо в Твиттере, заявив о своей верности и переименовав себя в провинции Исламского государства.
Пожалуй, наиболее драматичными и тревожными ритуальными действиями ИГ стали публичные наказания и казни. ИГ запрещало курение сигарет и наказывало своих бойцов поркой и избиениями за курение. Также избивали тех, кто был пойман за просмотром порнографии или употреблением наркотиков. Ворам отрубили руки или того хуже. Признанных виновными в прелюбодеянии забивали камнями, а гомосексуалистов сбрасывали со зданий. Такие представления собирали большие толпы, большинство зрителей были вынуждены присутствовать, а на видеоклипах были запечатлены люди, аплодирующие и призывающие к наказанию виновных. Обеспечение соблюдения исламского закона и видимость его выполнения во многом оправдывали существование ИГ, а результаты иногда неохотно уважались. В регионе, где закон и порядок подвергались произволу и коррумпированным чиновникам, ИГ приобрело репутацию честного и эффективного предприятия. Такова была реальность жизни граждан в государствах, которые вытеснило ИГ (Хамид: 2016, 220-21).
Хотя это и не было ритуалом как таковым, мученичество стало важной чертой военной тактики и мифологии ИГ. Бомбардировщики-смертники регулярно выдвигались в начале атаки, чтобы уничтожить оборонительные аванпосты и повергнуть противника в состояние страха. Согласно исламской традиции, мусульманин не мог достичь большей чести, чем смерть в битве с врагами ислама, и пропаганда ИГ изобиловала изображениями тех джихадистов, которые сделали этот последний шаг к преобразованию. Мусульмане, присоединившиеся к ИГ, заново открывали себя, отделяя себя от семьи, друзей и работы, чтобы начать новую жизнь. Совершение хиджры было первым шагом, за которым следовало участие в джихаде. Стать мучеником завершил путь преобразования и связал почитаемых погибших с теми, кто все еще ведет джихад. Действительно, замученные мертвые говорили, так сказать, из могилы через вдохновляющие сообщения, продиктованные или записанные перед смертью, рекламу присоединиться к культу крови и жертвоприношения. Как стало ясно из послания одного мученика, смерть была не просто высшим выражением убежденности джихадистов; он также служил окончательным доказательством того, что человек вел верную жизнь:
Мои слова умрут, если я не спасу их своей кровью. Мои эмоции угаснут, если я не разожгу их своей смертью. Мои писания будут свидетельствовать против меня, если я не докажу свою невиновность в лицемерии. Ничто, кроме крови, не может полностью гарантировать достоверность любых доказательств (Dabiq 3: 28).
Увековечивание таких жертв (в видео, стихах и песнях) дало мощный импульс боевому духу и идентичности тех, кто остался: «Для джихадистов акты мученичества являются строительными блоками общественной истории» (Creswell and Haykel 2015: 106). .
ОРГАНИЗАЦИЯ / ЛИДЕРСТВО
ИГ зародилось в конкурентной среде джихадистов, где многочисленные движения и лидеры боролись за привлечение новобранцев и финансовую поддержку. Все они выросли на одной воинствующей исламистской почве и опирались на учения и вдохновение множества радикальных мыслителей, от Кутба до бен Ладена. Под руководством Заркави ISI, предшественник ИГ, отличилась своими безжалостными актами насилия, направленными в основном против шиитского населения Ирака. Когда ИГ объявило о возвращении халифата и назвало аль-Багдади халифом века, оно отделилось от других воинствующих групп и вызвало кризис легитимности и целесообразности в рядах джихадистов. Был ли Багдади лучшей фигурой, чтобы взять на себя эту историческую роль, было этическим и юридическим вопросом для многих джихадистов в то время. ИГ попыталось развеять любые сомнения относительно лидерства аль-Багдади в первом номере журнала. Dabiq, который проходил под названием «Возвращение Халифата». В одной статье номера подробно цитируется инаугурационная речь аль-Багдади, в которой он упоминается как Амирул-Муминин или Повелитель правоверных; другой представил исторический аргумент о слиянии религиозных и политических дел под властью мусульманских лидеров, таких как Авраам и Мухаммед, и о необходимости восстановить эту модель лидерства (Dabiq 1:6-9, 20-29). Но ИГ фактически отодвинуло на задний план конкуренцию и заставило замолчать дебаты о легитимности аль-Багдади, выиграв имиджевую войну в социальных сетях и подкрепив свои претензии на власть военной доблестью и территориальной экспансией. Таким образом, смелые заявления и смелые действия превратили это ополчение с государством в выдающуюся руководящую роль. То, чем «Аль-Каида» стремилась стать после 9 сентября, ИГ превратило в реальность, и оно сделало это, переопределив правила воинствующего ислама: структура движения уступила место государственному строительству; различия между «ближним врагом» и «дальним врагом» стали спорными, поскольку ИГ преследовало врагов (мусульман и немусульман) повсюду; а магнетическая сила возрожденного и победоносного халифата привлекала новобранцев-мусульман со всего мира.
Как только организационная структура ИГ стала квазитерриториальным государством, оно стало подвергаться таким же целенаправленным атакам на инфраструктуру и линии снабжения, которые ИГ применяло против Ирака и Сирии. Но заявление о том, что оно является халифатом, а не национальным государством, дало ИГ риторическую свободу в отношении вызовов его территориальному суверенитету. Вновь изобретенный халифат был исключением в мире национальных государств, и можно утверждать, что в этом и заключалась цель ИГ: создать исключительное место в прямом и переносном смысле. В отличие от современных национальных государств, определяющих себя своими границами, границы халифата могут меняться, не нарушая его теоретической целостности. Исторически сложилось так, что очертания халифских земель на картах постоянно менялись, как и столица халифата. Заново изобретенный в эпоху национальных государств, халифат казался анахронизмом и был им, но это именно то, что ИГ хотело (и до сих пор хочет) подчеркнуть. В некотором смысле ИГ пыталось широкомасштабно вмешаться в то, что мусульманские реформаторы с девятнадцатого века определяли как упадок исламской мощи и уверенности мусульман в себе, упадок, ставший очевидным благодаря подъему Запада и его империалистической Экспансия на мусульманские земли. Современный период, согласно реформистскому нарративу, потребовал переосмысления того, чем когда-то был ислам и чем он мог бы стать снова, если бы мусульмане вновь посвятили себя и обрели утраченный дух ислама. Изменив современную карту Ближнего Востока, а также структуру и язык управления, ИГ надеялось пробудить истинный дух салафитских реформ и перевести часы в современность. Это была своего рода фантазия, но она нашла отклик (и до сих пор находит отклик) у многих, кто продолжает бороться с рассказом о разочаровании, наполнившим современное мусульманское сознание.
Конечно, пробуждённый халифат требовал большого переосмысления, а это означало, что, если не считать его имени и других исторических отсылок, он был не более аутентичным, чем другая изобретенная традиция, с которой он соперничал: национальное государство. Фактически, ИГ организовало себя и управляло территорией, которую оно контролировало, во многом как национальное государство. Это была командно-административная операция, пронизанная религиозными отсылками и цифрами. Багдади служил «командующим и вождем» или халифом, с советами, предоставленными кабинетом (советом шуры, состоящим из религиозных специалистов) и множеством совещательных советов, охватывающих ряд государственных функций: военные, финансовые, юридические, разведка, СМИ, безопасность …и т. д. Как халиф Багдади имел высшую власть, хотя теоретически он может быть отстранен от должности советом шуры. Два заместителя имели право руководить делами в Ираке и Сирии, а губернаторы были назначены для наблюдения за повседневным правлением в различных провинциях. Точные средства, с помощью которых приказы передавались по цепочке командования, а финансы направлялись или скрывались, оставались открытыми вопросами, хотя различные рейды на протяжении многих лет давали представление о внутренней работе и мыслях руководства, которое явно было устойчивым и полным решимости продолжать. бой. ИГ научилось противостоять потерям, нанесенным силами коалиции, поддерживая свою командно-административную инфраструктуру, экономическую деятельность и поток новобранцев, то есть какое-то время оно действительно функционировало как государство… .
После поражения халифата в 2019 году несмежные провинции под постоянным знаменем Исламского государства стали организационной структурой, хотя ее согласованность как оперативного движения оказалось трудно оценить. Что кажется очевидным, так это то, что планирование постхалифатского продолжения джихада началось до того, как ИГ достигло своего пика власти в Сирии и Ираке, что позволяет предположить, что руководство, несмотря на свою риторическую браваду, осознало, что его консолидированная власть будет недолговечной. Работая с существующими группами боевиков в таких местах, как Афганистан и египетский Синай, ИГ предлагало обучение и финансирование в обмен на лояльность и переименование. Эти провинции расширили бренд ИГ и джихад, а также предоставили еще одно поле боя, на которое можно было рассредоточить боевиков по мере сокращения территориального халифата. Еще в 2015 году ИГ вело переговоры с местными боевиками в Афганистане, благоприятную для джихада среду со слабым централизованным государством, гористой местностью и продолжающимся сопротивлением талибов. Это привело к созданию «Исламского государства Хорасанская провинция» (ИСКП) или ИГ-К, группы, которая со временем становилась больше и смелее, иногда сотрудничая с другими боевиками, такими как «Талибан», всегда работая против «Аль-Каиды». Однако после вывода американских войск из Афганистана в августе 2021 года ИГ раскритиковало талибов, утверждая, что уход американцев был просто «мирной передачей власти от одного правителя-идолопоклонника другому… заменой бритого правителя-идолопоклонника на бородатого». (Бунзель 2021). «Аль-Каида», напротив, поздравила талибов с изгнанием американцев и продолжением джихада. Соревнование между военизированными группировками, основанное на заявленной тактике и целях, разыгрывается в Афганистане и других местах, и ИГ пытается позиционировать себя как наиболее преданное и бескомпромиссное. Учитывая почтительное отношение «Аль-Каиды» к талибам и зависимость от них, а также ограниченную программу талибов по исламизации Афганистана, ИГ, похоже, обречено вести джихад против своих воинствующих исламистов.
В других провинциях филиалы ИГ приспосабливаются к сложным политическим, этническим и религиозным условиям, часто используя существующие разногласия и обиды, чтобы найти союзников (пусть даже временных), бойцов и ресурсы. В Африке наблюдается резкий рост интереса и активности ИГ, начиная с 2015 года, когда «Боко Харам», воинствующая исламистская сектантская группировка, базирующаяся на северо-востоке Нигерии, присягнула на верность ИГ и была переименована в провинцию «Исламское государство Западная Африка» (ISWAP). Основанная в 2002 году организация «Боко Харам», что означает «вестернизация — святотатство», выступала за реформу нигерийского общества, в частности его коррупции и бедности, путем введения исламского права и отказа от всех форм западного влияния в сфере образования, культуры и морали. Его продолжающиеся нападения на мирных жителей, особенно на школы, и экспансия на новую территорию привели к тому, что правительство запретило группу и начало наступление; к 2015 году Боко Харам, подвергшаяся жесткому нападению со стороны правительства, стремилась получить помощь и укрепить свои силы и имидж, присоединившись к ИГ. В том же году Аднан Абу Валид аль-Сахрави, лидер салафитов-джихадистов с долгой карьерой активиста воинственного движения в Сахеле, принес присягу на верность ИГ, сформировав то, что впоследствии будет называться «Исламское государство в Большой Сахаре». ИСГС). Регион к югу от Сахары, пересекающий многие страны (от Сенегала до Чада) и бурлящий этническими и религиозными группировками, Сахель стал домом для преступных группировок, повстанческих движений и джихадистов, как местных, так и иностранных. Хотя это и не является официальной провинцией, ISGS поддерживает цели ИГ, а также конкурирует и сотрудничает с другими группировками, включая «Аль-Каиду», в проведении атак на западные аванпосты. Боевики ИГ в раздираемой войной Ливии после Каддафи теперь действуют в аналогичной конфликтной и хаотичной среде.
Явной целью провинций и связанных с ними группировок является создание исламского государства, но более непосредственной целью, в отсутствие достаточной военной силы, является разжигание нестабильности и демонстрация продолжения джихада. Как и в Ираке и Сирии, стратегия состоит в том, чтобы войти в уже дестабилизированные регионы, создать импровизированную инфраструктуру управления и контроля и спланировать атаки, которые сообщат об угрозе джихадистов: местным и региональным органам власти, другим джихадистским группам и населению. Запад. И поскольку Глобальная коалиция по разгрому ИГИЛ все еще существует, ИГ знает, что мир получает сообщение. Каждый год коалиция выпускает коммюнике, в котором рассказывается о деятельности ИГ в своих провинциях и подтверждается неизменная решимость членов ликвидировать или, по крайней мере, сдержать экстремистов (Совместное коммюнике министров Глобальной коалиции по разгрому ИГИЛ, 2023 г.).
Существует множество предположений относительно организационной структуры провинций, связи между ними и того, как они финансируются. Кажется, что каждый регион имеет определенную оперативную независимость и ответственность за поиск ресурсов (людских, материальных и финансовых), ситуация, несомненно, вызвана усилиями коалиции по нарушению потоков связи, денег и бойцов. На самом деле, ИГ изо всех сил пытается сохранить свою пропаганду. Когда-то эффективные средства вербовки и обмена сообщениями, социальные сети стали весьма ограничительными, что затрудняет размещение видеоклипов с насилием и приглашение мусульман совершить «путешествие к джихаду» (Taub 2015; Mazzetti and Gordon 2015). Руководство ИГ также было значительно ослаблено как в символическом, так и в человеческом плане. Каждый раз, когда называлось имя халифа, являющегося основным притязанием на власть ИГ над мусульманским миром, коалиционные силы нападали на него и убивали. Лидеры провинций и другие известные боевики-мусульмане также были убраны с поля боя. Конечно, со временем в рядах появляются замены (хотя на момент написания этой статьи нового халифа не было выявлено), но постоянный страх стать мишенью разъедает боевой дух и подрывает управление джихадом.
ВОПРОСЫ / ПРОБЛЕМЫ
С распадом халифата ИГ вернулось к своим корням джихадистской террористической организации, но условия изменились, и важно учитывать последствия для нынешней глобальной джихадистской сцены и сил, выстроившихся против него. Первоначально ИГ преуспело, играя на политической и социальной напряженности, которая существовала ранее и способствовала его подъему в Ираке и Сирии. Как и его глобальный джихадистский предок «Аль-Каида», ИГ действовало оппортунистически, используя слабые государства и оказывая давление на этнические и конфессиональные разногласия. В самом прямом смысле его выживание зависит от продолжения этой стратегии, но теперь она должна быть реализована в различных средах по всей Африке, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, при этом каждая провинция или аффилированная группа должна иметь полунезависимое командование и контроль. Другими словами, ИГ в настоящее время функционирует как транснациональная террористическая или преступная организация с автономными, самодостаточными ячейками. Ячейки приспосабливаются к окружающей среде, занимая ниши в общественно-политической и криминальной среде, заключая временные союзы по мере необходимости, питаясь землей и планируя возможности для нанесения удара. В этом сценарии «глобальный терроризм» может быть трудно отличить от существующих социальных и политических реалий, которые бросают вызов правительствам и правоохранительным органам во всем мире. И противодействие угрозе ИГ, наряду с угрозой других террористических группировок, становится все более сложным, нюансированным и дорогостоящим до такой степени, что многие правительства и граждане смирились с тем, что, в то время как официальная «война с террором» закончилась, неофициальный не ослабевает. Конечно, уровень угрозы снизился, а сама угроза эволюционировала, но ИГ остается источником социальной, политической, экономической и культурной нестабильности, особенно для тех, кто живет в непосредственной близости от его провинций или связанных с ним групп.
Таким образом, Глобальная коалиция по разгрому ИГИЛ не сможет объявить о победе в ближайшее время или, возможно, когда-либо. Он может только надеяться упредить крупномасштабные атаки, смягчить воздействие меньших и продолжать участвовать в долгосрочных усилиях по борьбе с терроризмом, как жестким, так и мягким. Западные страны (имеющие достаточные ресурсы) развили возможности технического наблюдения, чтобы срывать или предотвращать будущие атаки, но только после того, как испытали террористическое насилие, от которого все еще страдают другие страны. Как отмечает один проницательный аналитик, «государства с хорошими ресурсами смогут купить себе путь к порядку, в то время как более слабые — нет» (Hegghammer 2021 52). И стоимость ИГ выходит далеко за рамки контртеррористических мер. Количество человеческих жертв и ущерб инфраструктуре в Ираке и Сирии еще предстоит подсчитать. Ирак вступил на трудный путь восстановления, пытаясь восстановить основные службы, эффективное управление и национальное единство; Устранение глубокого раскола в стране между суннитами и шиитами не имеет простого краткосрочного решения. Сирия — почти несостоявшееся государство, часть территории которой находится под контролем турецких, курдских и повстанческих сил, а также остатков боевиков ИГ; правительство Асада пытается избавиться от своего статуса изгоя, по крайней мере, в арабском мире, но своим политическим выживанием оно обязано Ирану и России и попало в финансовую зависимость от международных агентств по оказанию помощи.
Беженцы из Ирака и Сирии, исчисляемые сотнями тысяч, разбросаны по всему региону, и число внутренне перемещенных лиц столь же велико; многие никогда не вернутся в свои прежние дома. По общему признанию, ИГ не несет ответственности за весь хаос, охвативший две страны. Гражданская война в Сирии началась за годы до того, как ИГ создало свой халифат, а Ирак пережил десятилетия самодержавного правления, иностранной оккупации и гражданских беспорядков. Как уже отмечалось, ИГ разжигало эту нестабильность, чтобы закрепиться на салифитско-джихадистском плацдарме. Более тесно связанной с годами ведения войны и создания государства ИГ является нерешенная проблема того, как поступать с захваченными боевиками ИГ и их семьями. Около 60,000 70,000–2023 2023 заключенных, многие из которых дети, содержатся в двух лагерях на севере Сирии, Аль-Холь и Рож, сирийскими силами обороны, возглавляемыми курдами. Среди боевиков есть как сирийцы, так и иностранцы, и то же самое относится и к членам их семей. Усилия по репатриации иностранных граждан были медленными, и многие страны отказывались от переселения радикализированных боевиков или их семей. Те, кто исследует проблему, сообщают, что репатриированные дети хорошо приспосабливаются, когда у них есть шанс, особенно дети младше двенадцати лет, но «многие правительства отказываются принимать этих молодых граждан обратно, ссылаясь на соображения национальной безопасности или опасаясь негативной реакции общественности» (Becker and Tayler XNUMX). Не было инициировано судебного процесса для выяснения того, кто из задержанных может быть привлечен к ответственности или иным образом реабилитирован, а репатриация застопорилась, и ситуация превратилась в кризис с правами человека. Условия в лагерях суровые и создают потенциальную питательную среду для того самого радикализма, которому силы коалиции противостоят и, в идеале, упреждают. Широко распространены опасения, что боевики могут сбежать и продолжить джихад. «Это адская проблема, — сказал один эксперт по безопасности, — и пока международное сообщество не соберется вместе, чтобы решить эту проблему, это бомба, которая вот-вот взорвется» (Lawrence XNUMX).
Наконец, заметка об исламистской политике, которая породила ИГ и стала источником его пропаганды, а также изложила смысл существования. Центральное место в исламизме занимает тесно связанное представление о том, что 1) ислам (в широком понимании) предоставляет все основные учения и истины, которые необходимы мусульманам и мусульманским обществам для выживания и успеха в современном мире, и 2) западный путь светского развития несовместим с исламом. и мусульманская идентичность. С одной стороны, это простое утверждение мусульманской аутентичности и необходимости создания современного образа жизни, совместимого с исламскими ценностями. Но это утверждение возникло в то время, когда большинство лидеров стран с мусульманским большинством, многие из которых жили под колониальным правлением или пережили его, начали принимать программы развития, а иногда и риторику, имитирующую так называемую «западную модель». В результате исламисты стали голосами национальной оппозиции, которые бросили вызов господствующим взглядам как на религию, так и на политику в современном мире. Умеренные исламисты продолжали учить преимуществам ислама как пути спасения и современного процветания и критиковали неудачи западных систем управления (капитализм, коммунизм, социализм), принятых в их странах; воинствующие исламисты, уставшие от кажущихся неудач этих систем и антиисламистского гнета правителей, перешли от учения к мечу или АК-47. ИГ и другие джихадистские организации выдвинули на мировую арену некогда ориентированный на национальное государство голос исламистской оппозиции, поддерживаемый хорошо вооруженными ополченцами, превратив исламизм в идеологическую ловушку для мусульманской мобилизации и сопротивления. Таким образом, то, что было борьбой за нормализацию исламистской политики в рамках национальных государств с мусульманским большинством, превратилось в глобальную попытку погасить джихадистские огненные бури, подпитываемые неудачами национального строительства, экономической несправедливостью и неравенством между развитыми и развивающимися мирами. Такие масштабные и сложные проблемы лежат вне досягаемости Глобальной коалиции по разгрому ИГИЛ, хотя многие ее члены как в мусульманском мире, так и на Западе внесли свой вклад в их решение.
ИЗОБРАЖЕНИЙ
Изображение №1: Боевой флаг ИГ.
Изображение #2: Радикальный учебник Сайида Кутба, Основные этапы.
Изображение №3: Абу Мусаб аз-Заркави.
Изображение #4: Абу Бакр аль-Багдади.
Изображение № 5: Усама бен Ладен.
Изображение #6: Иорданский пилот сгорел заживо в клетке.
Изображение № 7: проблема Dabiq,
Ссылки
Беккер, Джо и Летта Тайлер. 2023. «Повторная виктимизация жертв: дети, незаконно задержанные на севере Сирии». Смотреть по правам человекаЯнварь 27. Доступ из https://www.hrw.org/news/2023/01/27/revictimizing-victims-children-unlawfully-detained-northeast-syria на 25 июня 2023.
Бен Ладен, Усама. 2005. Послание миру: Заявления Усамы бен Ладена, отредактированный Брюсом Лоуренсом, переведенный Джеймсом Ховартом. Лондон: Оборотная сторона.
Бунзел, Коул. 2021. «Аль-Каида против ИГИЛ: борьба джихадистов за власть в Афганистане». Иностранные делаСентябрь 14. Доступ из https://www.foreignaffairs.com/articles/afghanistan/2021-09-14/al-qaeda-versus-isis?utm_medium=promo_ на 25 июня 2023.
Кокберн, Патрик. 2015. Восстание исламского государства: ИГИЛ и новая суннитская революция, Лондон и Нью-Йорк: Verso.
Кресуэлл, Робин и Бернард Хайкель. 2015. «Боевые линии». The New Yorker, 8 июня: 102-08.Dabiq, Выпуски 1-9.
Девжи, Фейсал. 2005. Пейзажи джихада: воинственность, мораль, современность, Итака, Нью-Йорк: издательство Корнеллского университета.
Докси, Катрина, Джаред Томпсон и Грейс Хван. 2021. Изучение экстремизма: Исламское государство, провинция Хорасан (ISKP). Сообщение в блоге, Центр стратегических и международных исследований. Доступ из https://www.csis.org/blogs/examining-extremism/examining-extremism-islamic-state-khorasan-province-iskp на 25 июня 2023.
Хамид, Шади. 2016. Исламская исключительность: как борьба за ислам меняет мир, Нью-Йорк: Пресса Святого Мартина.
Хайкель, Бернард. 2009. «О природе салафитской мысли и действия». Стр. 33-57 дюймов Глобальный салафизм: новое религиозное движение исламапод редакцией Роэля Мейера. Нью-Йорк: Издательство Колумбийского университета.
Хеггхаммер, Томас. 2021. «Сопротивление, если оно бесполезно: война с террором усилила государственную власть». Иностранные дела 100: 44-53.
Институт экономики и мира. 2023. Глобальный индекс терроризма 2023: измерение воздействия терроризма. Сидней, Австралия. Доступ из https://www.visionofhumanity.org/resources на 25 июня 2023.
Отчет Исламского Государства, Выпуски 1-4.
Джонс, Сет Г., Джеймс Доббинс, Дэниел Байман, Кристофер С. Чиввис, Бен Коннабл, Джеффри Мартини, Эрик Робисон и Натан Чандлер. 2017. Откат Исламского государства. Санта-Моника, Калифорния: Rand Corporation. Доступ из https://www.rand.org/pubs/research_reports/RR1912.html на 25 июня 2023.
Кенни, Джеффри Т. 2006. Мусульманские повстанцы: хариджиты и политика экстремизма в Египте, Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета.
Лоуренс, JP 2023. «Бойцы ИГИЛ и их семьи, находящиеся под охраной в Сирии, создают «адскую проблему» для сил США». Государственный флаг СШААпрель 10. Доступ из https://www.stripes.com/theaters/middle_east/2023-04-10/isis-prison-syria-military-centcom-9758748.html на 25 июня 2023.
Маззетти, Марк и Майкл Р. Гордон. 2015. «ИГИЛ выигрывает войну в социальных сетях, заключают США». The New York TimesИюнь 13, A1.
Маккантс, Уильям. 2015. Апокалипсис ИГИЛ: история, стратегия и видение Судного дня Исламского государства. Нью-Йорк. Пресса Святого Мартина.
Олидорт, Джейкоб. 2016. В классе Халифата: учебники, методическая литература и методы идеологической обработки Исламского государства. Вашингтон, округ Колумбия: Вашингтонский институт ближневосточной политики. Доступ из https://www.washingtoninstitute.org/policy-analysis/inside-caliphates-classroom-textbooks-guidance-literature-and-indoctrination на 25 июня 2023.
Рой, Оливье. 2004. Глобализированный ислам: поиск новой уммы, Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.
Шмидт, Эрик. 2015. «Рейд на ИГИЛ дает толпу интеллекта». The New York TimesИюнь 9, A1.
Тауб, Бен. 2015. «Путешествие в Джихад». The New Yorker, июнь 1:38-49.
Совет Безопасности ООН. 2015. «Совет Безопасности «безоговорочно» осуждает террористические атаки ИГИЛ, единогласно приняв текст, определяющий экстремистскую «беспрецедентную» угрозу». Освещение заседаний, Совета Безопасности. Объединенные Нации. Доступ из https://press.un.org/en/2015/sc12132.doc.htm на 25 июня 2023.
Государственный департамент США. 2023 г. Совместное коммюнике министров Глобальной коалиции по разгрому ИГИЛ. Сообщение для СМИ, 8 июня. https://www.state.gov/joint-communique-by-ministers-of-the-global-coalition-to-defeat-isis-3/ на 25 июня 2023.
Вайс, Майкл и Хасан Хасан. 2015. ИГИЛ: внутри армии террора, Нью-Йорк: Рейган Артс.
Райт, Лоуренс 2006. «Генеральный план». The New Yorker, сентябрь 11:49-59.
Дата публикации:
29 июня 2023
